Если людей пугать достаточно сильно и достаточно долго, они пойдут за любым, кто пообещает спасиение (с)
Нашлось вот тут... Немножко о художественных произведениях, немножко о жизни, немножко об экономике.
Киберпанк: будущее или реальность? Киберпанк: будущее или реальность?
Представьте себе мрачный мир, полный высоких технологий. Предметы роскоши уже давно производятся в избытке, и малая часть общества просто купается в богатстве. У власти находятся международные корпорации и олигархи, сделавшие государства лишь послушными слугами у себя на побегушках. Представьте, что уже давно все, почти все жители планеты подключены к единой мировой сети. Там всё: отдых и работа, дружба и любовь. В сети люди знакомятся, учатся, в сеть ушли банки и платежи, наличные уже давно в прошлом. Те, кто лишён возможности подключиться к сети, стали изгоями общества и не могут быть его нормальной частью. Автомобили на дорогах уже могут обходиться без постоянного внимания водителя, самостоятельно поддерживая скорость, подруливая, для того чтобы оставаться в полосе, и даже тормозя перед внезапно возникшим препятствием. Представьте, что автопроизводители обещают уже через пару лет довести число смертей в ДТП в их автомобилях до нуля. Но вот доступны они лишь меньшинству, в то время, как большинство населения продолжает жить в трущобах и человейниках, где из окон первых этажей не видно солнца, ведь его заслоняют соседние здания, как братья-близнецы похожие один на другой. High tech. Low life. Думаете, я описываю типичный киберпанк, с его неоновыми вывесками, киберпроституцией и всевластием корпораций? Нет, это наша с вами действительность! Мы с вами уже живем в киберпанке, и я расскажу, почему.
Киберпанк был придуман Уильямом Гибсоном в 1977 году. Настоящую популярность жанр приобрёл в 1982-м, благодаря фильму Ридли Скотта "Бегущий по лезвию". С тех пор было написано множество книг, снято большое количество фильмов и аниме, ну и выпущены видеоигры, конечно же. Лозунгом жанра стала фраза "High tech. Low life" - высокие технологии, низкий уровень жизни. В центре жанра стал вопрос отношения человека и прогресса: до какого момента мы остаёмся людьми? Вот достигли люди высокого уровня киборгизации, трансплантологии и тому подобного, и начали друг друга перестраивать: более сильные руки, крепкие ноги, глаза теперь видят в темноте, волосы отрастают по щелчку пальцев, в мозг вживлён чип, расширяющий память... И вот тут - вопрос: как далеко мы можем зайти в изменении себя, оставаясь при этом людьми? Что должно в нас сохраняться, чтобы мы оставались собой? Если у меня киберпротез руки - это еще я? А если киберпротез сердца? А если мозга? Уже нет? А если всё тело моё, а сознание записали в машину? Также эта тема коснулась и транссексуалов: что делать, когда изменения в теле совершить не сложнее, чем сходить, ну, к примеру, на отбеливание зубов? Каково их место в обществе?
Уильям Гибсон
Уильям Гибсон
А роботы? Казалось бы, всё просто. Роботы созданы как простые помощники у людей. Но что делать, если мы начинаем создавать их все более и более антропоморфными, их реакции - всё более человечными, а интеллект - всё более совершенным? А чем отличается андроид от человека, чьё сознание записано андроиду? Кто из них должен обладать полными правами? По праву рождения? А чем это тогда отличается от аристократии при феодализме?
Или вот, создали мы антропоморфных роботов. Какое место они займут в нашем обществе? Ведь не директорами же корпораций же они станут, правильно? Они станут уборщиками, домохозяйками, рабочими, прислугой, и…. секс- работниками. Да-да, эта индустрия одной из первых встала бы в очередь за такими работниками. Спрос ведь огромный, рынок денежный, да и работу можно строить вполне легально. Андроиды не устают, у них не болит голова, им можно придать любые телесные формы, и у них нет чувств… Или всё-таки есть? А чем вообще принципиально отличается эксплуатация андроида с развитым искусственным интеллектом от эксплуатации человека?
И вот тут мы подошли к главной проблеме киберпанка - эксплуатации. В мире, где всем правят корпорации и богачи, сильные мира сего могут жить почти вечно, а бедняки вынуждены каждый день цепляться за жизнь, с завистью смотря на протекающую совсем рядом роскошную жизнь без возможности выбраться из той ямы, где они находятся.
Казалось бы, жанр предельно актуален. Но если посмотреть - он сейчас практически мертв. Как же так вышло?
Прародитель жанра - научная фантастика 60-х годов. Научный оптимизм, человечество покоряет космос, совершаются фундаментальные открытия. Идет эпоха технологического оптимизма. В странах Запада продолжается политика государства всеобщего благосостояния, неравенство уменьшается, рабочие улучшают условия труда, колонии одна за другой освобождаются от гнёта… Но наступает кризис. Кризис капитализма.
Кейнсианская модель без коренных реформ общества упирается в пределы своего развития. Затухает и оканчивается в 1975 году космическая гонка. Наступает эпоха неолиберализма. Из-за неё возобновляется рост неравенства, начинается массовый вывод производств в страны третьего мира. Нефтяной кризис 1973 года до неузнаваемости меняет структуру производства и потребления.
Американское общество начинает терять своё благополучие, американские прожорливые автомобили перестают продаваться. А в это время начинается масштабная экспансия Японии. Каких-то 25-30 лет назад её бомбили ядерными бомбами, а сейчас она уже начинает теснить сюзерена экономически, продавая свои товары, зачастую более дешевые и высокотехнологичные, на его рынке. Японские города кажутся городами из будущего, а американская автомобильная столица - Детройт - приходит в глубочайший упадок. И, с одной стороны, каждый американец хочет японский магнитофон, а с другой - перспективы американской экономики выглядят крайне печально. Именно тогда рождается образ Японии как страны высоких технологий, которая делает маленькие машинки, радио, компьютеры и роботов. Японская культура начинает массовое наступление на западную.
И вот тут технологический оптимизм сменяется страхом. Страхом перед технологиями, которые не улучшают, а ухудшают жизнь. Страхом перед растущей ролью корпораций, которым теперь никто не может помешать.
Отчасти страх отождествляется с Японией. С одной стороны, из-за её торговой экспансии. Но и культурная экспансия Японии не оставалась в стороне. Дело в том, что киберпанк параллельно родился и в Японии. Но там он возник именно благодаря соприкосновению с технологиями и обратной стороной прогресса - изматывающими переработками, недоступностью благ для большинства населения. Япония находилась на пике своего прогресса, и именно благодаря этому наиболее ясно и точно видела, к чему всё идет.
А потом в 90-е жанр просто умер. Многие говорят, это произошло потому, что в нём уже всё было сказано. Но я считаю, что причина в другом. Проблема в том, что киберпанк начал попросту сбываться. А зачем читать фантастику про то, что уже происходит прямо у тебя за окном?
Уже сейчас мы - часть глобальной информационной системы, и уже сейчас мы находимся под тотальной властью корпораций. Хакеры крадут ваши личные данные, ваши воспоминания и личную жизнь. Большой брат следит за вами на каждом углу.
Технологии дополненной реальности позволяют превратить буквально любой телефон или специальные очки в полноценный интерфейс из компьютерной игры. Фитнес-браслеты у каждого на руках, автомобили на автопилотах, умная реклама, преследующая нас на каждом шагу, да и, в конце концов, знаменитое “одиночество в сети”. Так киберпанк окончательно стал обыденностью. Кто-то говорит о возрождении киберпанка в 2010-х годах, но это скорее череда ремейков, выглядящих скорее как ретро-футуризм. Но спрос на них есть. Ведь в этих образах многие из нас узнают себя.
Мы живём в обществе победившего киберпанка. Пожалуйста, присмотритесь к нему. Мы отражаемся в нём, как в зеркале. Хотите ли вы жить в таком обществе?
Это можно зачётно пообсуждать, но у меня не хватило сил добавить что-то от себя, а откладывать надолго в черновики не хотелось бы.
Киберпанк: будущее или реальность? Киберпанк: будущее или реальность?
Представьте себе мрачный мир, полный высоких технологий. Предметы роскоши уже давно производятся в избытке, и малая часть общества просто купается в богатстве. У власти находятся международные корпорации и олигархи, сделавшие государства лишь послушными слугами у себя на побегушках. Представьте, что уже давно все, почти все жители планеты подключены к единой мировой сети. Там всё: отдых и работа, дружба и любовь. В сети люди знакомятся, учатся, в сеть ушли банки и платежи, наличные уже давно в прошлом. Те, кто лишён возможности подключиться к сети, стали изгоями общества и не могут быть его нормальной частью. Автомобили на дорогах уже могут обходиться без постоянного внимания водителя, самостоятельно поддерживая скорость, подруливая, для того чтобы оставаться в полосе, и даже тормозя перед внезапно возникшим препятствием. Представьте, что автопроизводители обещают уже через пару лет довести число смертей в ДТП в их автомобилях до нуля. Но вот доступны они лишь меньшинству, в то время, как большинство населения продолжает жить в трущобах и человейниках, где из окон первых этажей не видно солнца, ведь его заслоняют соседние здания, как братья-близнецы похожие один на другой. High tech. Low life. Думаете, я описываю типичный киберпанк, с его неоновыми вывесками, киберпроституцией и всевластием корпораций? Нет, это наша с вами действительность! Мы с вами уже живем в киберпанке, и я расскажу, почему.
Киберпанк был придуман Уильямом Гибсоном в 1977 году. Настоящую популярность жанр приобрёл в 1982-м, благодаря фильму Ридли Скотта "Бегущий по лезвию". С тех пор было написано множество книг, снято большое количество фильмов и аниме, ну и выпущены видеоигры, конечно же. Лозунгом жанра стала фраза "High tech. Low life" - высокие технологии, низкий уровень жизни. В центре жанра стал вопрос отношения человека и прогресса: до какого момента мы остаёмся людьми? Вот достигли люди высокого уровня киборгизации, трансплантологии и тому подобного, и начали друг друга перестраивать: более сильные руки, крепкие ноги, глаза теперь видят в темноте, волосы отрастают по щелчку пальцев, в мозг вживлён чип, расширяющий память... И вот тут - вопрос: как далеко мы можем зайти в изменении себя, оставаясь при этом людьми? Что должно в нас сохраняться, чтобы мы оставались собой? Если у меня киберпротез руки - это еще я? А если киберпротез сердца? А если мозга? Уже нет? А если всё тело моё, а сознание записали в машину? Также эта тема коснулась и транссексуалов: что делать, когда изменения в теле совершить не сложнее, чем сходить, ну, к примеру, на отбеливание зубов? Каково их место в обществе?
Уильям Гибсон
Уильям Гибсон
А роботы? Казалось бы, всё просто. Роботы созданы как простые помощники у людей. Но что делать, если мы начинаем создавать их все более и более антропоморфными, их реакции - всё более человечными, а интеллект - всё более совершенным? А чем отличается андроид от человека, чьё сознание записано андроиду? Кто из них должен обладать полными правами? По праву рождения? А чем это тогда отличается от аристократии при феодализме?
Или вот, создали мы антропоморфных роботов. Какое место они займут в нашем обществе? Ведь не директорами же корпораций же они станут, правильно? Они станут уборщиками, домохозяйками, рабочими, прислугой, и…. секс- работниками. Да-да, эта индустрия одной из первых встала бы в очередь за такими работниками. Спрос ведь огромный, рынок денежный, да и работу можно строить вполне легально. Андроиды не устают, у них не болит голова, им можно придать любые телесные формы, и у них нет чувств… Или всё-таки есть? А чем вообще принципиально отличается эксплуатация андроида с развитым искусственным интеллектом от эксплуатации человека?
И вот тут мы подошли к главной проблеме киберпанка - эксплуатации. В мире, где всем правят корпорации и богачи, сильные мира сего могут жить почти вечно, а бедняки вынуждены каждый день цепляться за жизнь, с завистью смотря на протекающую совсем рядом роскошную жизнь без возможности выбраться из той ямы, где они находятся.
Казалось бы, жанр предельно актуален. Но если посмотреть - он сейчас практически мертв. Как же так вышло?
Прародитель жанра - научная фантастика 60-х годов. Научный оптимизм, человечество покоряет космос, совершаются фундаментальные открытия. Идет эпоха технологического оптимизма. В странах Запада продолжается политика государства всеобщего благосостояния, неравенство уменьшается, рабочие улучшают условия труда, колонии одна за другой освобождаются от гнёта… Но наступает кризис. Кризис капитализма.
Кейнсианская модель без коренных реформ общества упирается в пределы своего развития. Затухает и оканчивается в 1975 году космическая гонка. Наступает эпоха неолиберализма. Из-за неё возобновляется рост неравенства, начинается массовый вывод производств в страны третьего мира. Нефтяной кризис 1973 года до неузнаваемости меняет структуру производства и потребления.
Американское общество начинает терять своё благополучие, американские прожорливые автомобили перестают продаваться. А в это время начинается масштабная экспансия Японии. Каких-то 25-30 лет назад её бомбили ядерными бомбами, а сейчас она уже начинает теснить сюзерена экономически, продавая свои товары, зачастую более дешевые и высокотехнологичные, на его рынке. Японские города кажутся городами из будущего, а американская автомобильная столица - Детройт - приходит в глубочайший упадок. И, с одной стороны, каждый американец хочет японский магнитофон, а с другой - перспективы американской экономики выглядят крайне печально. Именно тогда рождается образ Японии как страны высоких технологий, которая делает маленькие машинки, радио, компьютеры и роботов. Японская культура начинает массовое наступление на западную.
И вот тут технологический оптимизм сменяется страхом. Страхом перед технологиями, которые не улучшают, а ухудшают жизнь. Страхом перед растущей ролью корпораций, которым теперь никто не может помешать.
Отчасти страх отождествляется с Японией. С одной стороны, из-за её торговой экспансии. Но и культурная экспансия Японии не оставалась в стороне. Дело в том, что киберпанк параллельно родился и в Японии. Но там он возник именно благодаря соприкосновению с технологиями и обратной стороной прогресса - изматывающими переработками, недоступностью благ для большинства населения. Япония находилась на пике своего прогресса, и именно благодаря этому наиболее ясно и точно видела, к чему всё идет.
А потом в 90-е жанр просто умер. Многие говорят, это произошло потому, что в нём уже всё было сказано. Но я считаю, что причина в другом. Проблема в том, что киберпанк начал попросту сбываться. А зачем читать фантастику про то, что уже происходит прямо у тебя за окном?
Уже сейчас мы - часть глобальной информационной системы, и уже сейчас мы находимся под тотальной властью корпораций. Хакеры крадут ваши личные данные, ваши воспоминания и личную жизнь. Большой брат следит за вами на каждом углу.
Технологии дополненной реальности позволяют превратить буквально любой телефон или специальные очки в полноценный интерфейс из компьютерной игры. Фитнес-браслеты у каждого на руках, автомобили на автопилотах, умная реклама, преследующая нас на каждом шагу, да и, в конце концов, знаменитое “одиночество в сети”. Так киберпанк окончательно стал обыденностью. Кто-то говорит о возрождении киберпанка в 2010-х годах, но это скорее череда ремейков, выглядящих скорее как ретро-футуризм. Но спрос на них есть. Ведь в этих образах многие из нас узнают себя.
Мы живём в обществе победившего киберпанка. Пожалуйста, присмотритесь к нему. Мы отражаемся в нём, как в зеркале. Хотите ли вы жить в таком обществе?
Это можно зачётно пообсуждать, но у меня не хватило сил добавить что-то от себя, а откладывать надолго в черновики не хотелось бы.
@темы: трудные вопросы, вокруг нас