Есть два типа людей. Одни называют моё пальто шинелью, другие называют шинели различных персонажей - пальто.

@темы: фоновая работа мозга

---

Сгоняла на собеседование в Детчино. Что ж на меня люди так нервно реагируют?! Молодёжь ещё куда ни шло, а вот ровесники и старше порой аж замолкают. И все вслед смотрят! В Калуге хотя бы через одного Надо будет как-нить на стайку мужиков лет по 40 (самый ахуй демонстрируют) повернуться, проходя мимо, и гавкнуть
Зато на вокзалах я чувствую себя комфортно: даже на самой захудалой станции я такой реакции не вызываю, хотя, казалось бы, в ожидании поезда/автобуса что ещё делать, как не глазеть по сторонам. И вообще на вокзалах каеф. Даже на московских.

@темы: о жизни, о себе, трудные вопросы

---

Они меня уговорили

Теперь я пробегаю и на фикбуке: ficbook.net/authors/2834881

@темы: о себе, очередная дурацкая идея, пишу иногда

---

Погрунтовала с борной кислотой потолок, немного прошлась по швам там, где будет постоянно попадать вода. Теперь надо покрасить потолок и змеевик, затереть кафель на полу (о, нет, трубы снимать!) и установить корыто. Остальное можно будет сделать потом. Осталось всего ничего.
И можно будет пойти и принять ванну с феном.

@темы: о себе

---

Думал, нашёл общение по интересам, а там девочки на мужика коллективно дрочат. Вас, Ѣ, что-то кроме ёбли интересует вообще?! Вокруг столько драмматизьма и напряжения, столько событий огромного масштаба, столько сложных судеб и офигенных терзаний и/или решений, бездна перспектив вверх и вниз, а вы, Ѣ, из всего этого разнообразия только фапабельную мордашку увидели? Даже не проявления личности во внешности, а мордашку.

Да, это они, хаксодрочеры.

Боль.

@темы: крик души, бесит-бесит-бесит!, йа предвидел...

---

@темы: улыбнись

---

Слабаки! Смирившись и покаявшись, вы не получите удовольствия от того, что натёрли эту прорву картошки. Воспринимайте это, как изматывающие бои для картошки, и тогда победа над последним клубнем будет приятна!

Зы. Жрать хочу!

@темы: хз, куда это отнести

---

Коротко о сегодняшнем утре.

@темы: о себе, настроение

---

Ѣ, там ещё и другие сюжеты лезут! Ах ты ж ёбаный ты нахуй! Ну как так можно! Ну?!

Отпусти меня чудо-трава!

@темы: крик души, музыка

---

Полез текст-аккорды песенки переписать. Сайт прекрасен - предлагает сразу клип посмотреть, аккорды в подборке оценить, атмосферой проникнуться. Ссылочки кругом удобные, рекомендации там всякие...
Полчаса смотрел концертные записи Агатушки. Воистину тотемная группа кайлаксеров - половина, Ѣ , половина творчества просто ложится на пейринг, оставшаяся половина по большей части просто держит атмосферку порядочности.
АЫЫЫУ... как так можно?!

Пойду водички холодной попью.

@темы: крик души, музыка, йа предвидел...

---

Рецепт ленивых голубцов
Да ну их нахер. Выпью виски!

@темы: очередная дурацкая идея, йа предвидел..., улыбнись

---

То, что должно было уйти на зфб. Фанфик.

29.01.2018 в 23:45

Пишет  Лайверин:

Текст, по которому косплей
Название: Кладбище Непрощённых
Фэндом: WTF Tanks 2018
Персонажи: Т-34, КВ-1, КВ-2, фоном - Т-35 и ИСУ
Рейтинг: PG-13 (видимо)

Поначалу Первый думал, что просто устал. Да и немудрено устать: попробуй вытяни на себе почти всю войну, да ещё и отвечай при этом за самое странное подразделение в истории Красной Армии. Но он же выдержал. Врагу не оправиться, будет немало сражений, однако исход войны предрешён. Но сколько ещё бойцов так и не встретит первый мирный рассвет…
Нельзя об этом думать, нельзя. Нельзя оплакивать тех, кому только предстоит погибнуть. Иначе в нужный момент не сможешь взять ситуацию в свои руки и сделать так, чтобы как можно больше выжило, дошло, вернулось. А для этого, пожалуй, стоит дать себе пару дней отдыха. Никому не будет лучше, если он свалится от переутомления.
Но даже после этой пары дней усталость почему-то не спешила отступать. Наваливалась свинцовым грузом, вышибала мысли из головы, давила виски. Ночами снилось что-то затягивающе-серое, но странным образом умиротворяющее. И совсем не хотелось выбираться под режущий глаза дневной свет.

Петляя по улицам возле штаба, Первый встретил машину с ранеными. Тылы, как всегда, не успевали за наступающими частями. Из кузова с величайшей осторожностью выгружали носилки, на которых лежал парень в обгоревшем танковом комбинезоне. Видеть Первого он не мог – нечем ему было видеть, лицо превратилось в жуткую мешанину ожогов и кровоточащих ран. Первый стиснул зубы. Хотелось отвернуться, но он не считал, что имеет на это право. «Вот что бывает, когда ты опаздываешь. Когда не получается предугадать, предусмотреть всё».
Старший из братьев КВ шагнул к носилкам, оттесняя плечом не успевшую возразить девушку-санитарку, коснулся обожжённого лба раненого. Прикрыл на миг глаза. В лицо ударило пламя и вонь горящей человеческой плоти. Да, действительно, танк обожжённого парня был одним из немногих уцелевших броневоплощений Первого. КВ чуть напрягся, и боль умерла на кончиках его пальцев, а раненый обмяк на носилках, погружаясь в зыбкое беспамятство.
Санитары и несколько бойцов с лёгкими ранениями проводили его странными взглядами, в которых детская вера в чудо смешивалась с непониманием. Узнали, наверное – к концу войны существование одушевлённых машин уже ни для кого не являлось тайной.
Первый привык, что его подчинённые выживают. Всегда. Какие бы повреждения ни получали их металлические тела. Даже если какое-то из них аукалось серьёзной травмой воплощению танка, последствия были обратимы. А ещё он знал, с какой завистью смотрят на них люди. Сложно не завидовать тому, кого война не превратит в калеку. Зато у людей есть свободная воля.
Возражая так молчаливому укору в глазах тяжелораненых, которых он повидал сотни, если не тысячи, Первый, тем не менее, стыдился своего отличия от людей. Несправедливо раздаёт стерва-судьба свои подарки.

В расположение части он вернулся незадолго до официального отбоя. Прошёл в кабинет на втором этаже полуразрушенной дворянской усадьбы – до войны здесь была то ли школа, то ли какая-то колхозная контора. Левое крыло здания выгорело, превратившись в закопчённую коробку с провалами окон, а правое заняли танки.
На столе обнаружился закутанный в полотенце котелок. Бессменный повар Т-35 позаботился о голодном командире. КВ-1 ощутил благодарность, но есть не стал – не хотелось. Прошёл к окну, намереваясь распахнуть его настежь и проветрить кабинет. Но вместо ожидаемого запаха сырой земли и прелых осенних листьев в лицо вдруг ударил запах ржавого железа и сладковатой гнили. Так обычно пахнут начинающие вянуть цветы, перестоявшие в вазе, но цветам в его кабинете взяться неоткуда. Странный запах. Вкрадчивый такой, как шёпот у уха.
«Похоже, галлюцинации, – решил Первый. – Хвала Конструктору, пока не зрительные».
Он опустился на стул и попытался прогнать туман из головы. Против воли мысли вновь вернулись к тому танкисту. Скорее всего, парень не жилец. За свою не такую уж долгую танковую жизнь Первый похоронил много экипажей. Он помнил всех, даже тех, кого не знал лично, кому просто довелось встретить смерть в одном из его броневоплощений. И все они были здесь, с ним. Не в силах сдерживаться, КВ-1 вцепился зубами в рукав гимнастёрки, гася рвущийся из горла вой.
– Брат? – Нарисовавшийся на пороге Второй выглядел несколько заспанным, но уже через миг вся сонливость с него слетела. В два прыжка он оказался рядом и успел поймать заваливающегося на бок Первого.
– Брат, ты чего? Солярой траванулся, что ли?! Брат!
Второй отвесил Первому оплеуху, которая привела бы в чувство и мёртвого, но сейчас не возымела действия. Взгляд старшего ускользал в какие-то другие, недоступные пониманию миры.
– М-мать! Я сейчас!

– Там Первому плохо! – с порога рявкнул Второй, так что к тому моменту, когда он начал вытряхивать содержимое тумбочки в поисках нашатыря, проснулась уже вся казарма.
– Может, техников позвать? – предложил позёвывающий Т-34.
– Не знаю! С ним что-то странное. Кажись, обморок, только он в сознание не приходит.
– Тогда какой это, к Тигру, обморок? – ИСУ выпуталась из одеяла. – Пошли, отнесём его в медсанбат или к техникам.
В кабинете Первого не оказалось. В собственной постели тоже.
– Ты не пил? – принюхался Т-34. – Может, уже белочку поймал?
– Какая, на хрен, белочка? Если у меня белочка, то где Первый?! И, кстати, откуда эта вонь?
Второй поспешно захлопнул окно, но запах гнили и ржавого железа только усилился. Ночь, больной свет керосиновой лампы, на столе лежит планшетка. Вот только её владелец испарился не пойми куда.
Его не было ни в медсанбате, ни у техников. А куда Первый ещё мог пойти в полуобморочном состоянии?
– Похитили? – неуверенно предположил Тридцатьчетвёртый, прекрасно понимая, насколько глупо это звучит. И вроде бы надо что-то сделать, поднять тревогу, подключить особистов, если понадобится, но мысли словно тонут в вязкой вони, заполнившей комнату. Разве происходящее реально? Разве оно может быть реально?
– Не похитили. – Все пропустили момент, когда в дверях, заняв почти весь проём, появился Т-35; взгляд у здоровяка был какой-то слишком уж понимающий. – Сам ушёл.
– Первый? Дезертировал?! – Схватить повара за грудки Второму мешала существенная разница в габаритах. – Шутишь, да?
Т-35 покачал головой.
– Нет. Ты ведь, наверное, думаешь, мы бессмертные? Машина может сгореть, экипаж – погибнуть, а мы отлежимся и снова в бой?
– Ну-у… – стушевался Второй. – Вроде того, разве нет?
– Если бы. Те из нас, кому тяжко в жизни пришлось, кто многих потерял – они и уйти могут. На ту сторону, на Кладбище Непрощённых.
Второй недоверчиво прищурился.
– Это что за кладбище такое, и за каким хреном брата туда понесло?
– Я ж говорю, сам ушёл. Там легче. Всё человеческое, что в нас есть, уходит, даже облик. Катишься себе на двух гусеницах, пока соляра не кончится, и палишь, пока боекомплекта хватит. А потом останавливаешься и гниёшь вместе с такими же бедолагами.
По спине Тридцатьчетвёртого пробежал холодок. Страшные истории таким голосом не рассказывают. Так говорят о чём-то, что видели своими глазами или слышали от непосредственных свидетелей.
– А почему они непрощённые? – подала голос ИСУ. – Кто их простить не может?
– Они сами себя никак не простят.
Второй обвёл взглядом притихших товарищей.
– Ясно. И как туда попасть?

В дорогу Тридцатьчетвёртого и Второго собирал всё тот же Т-35. Что-то бормоча под нос, переливал во фляжку солярку, тщательно отмерял и добавлял сухие травы.
– Вам нужен мост. Как найдёте, можете сразу пить и ждать, когда появится путь на ту сторону.
– И как мы это узнаем? – скептически хмыкнул Второй.
– Меня больше интересует, где мы мост возьмём, – перебил Т-34. – Нет у нас в округе ни одного целого моста, ближайший железнодорожный – у чёрта на куличках. Тот, что был, немцы при отступлении подорвали, одни концы по обе стороны торчат.
– Вам хватит, – невозмутимо продолжил Т-35. – Да, и боекомплект с собой не берите. Не понадобится, только лишний груз зря потащите.
За пределы лагеря они выбрались без проблем. Предстоял недолгий марш-бросок по ночному лесу, перепаханному войной. Серп месяца путался в паутине ветвей, но светил исправно, скоро его сменил холодноватый осенний рассвет. Разбитый грязный просёлок вывел их к остаткам моста через глубокий овраг.
– Этот, что ли? – недоверчиво протянул Второй: похоже, мост даже в лучшие свои дни не предназначался для тяжёлой бронетехники.
– Других здесь нет, – отозвался Тридцатьчетвёртый. – Так что давай пить то, что нам намешали.
Напиток из фляжки Т-35 он отхлебнул, на всякий случай принюхавшись. Второй будто наркомовские сто грамм перед боем махнул.
Не зашумело в ушах, не обострились обоняние и зрение, не появилось лишних теней на кромке леса.
– Надо было уточнить у нашего повара, как определить, что эта штука подействовала, – запоздало сообразил Второй. – Хорошая мысля приходит опосля.
Несколько минут оба до рези в глазах вглядывались в остатки моста на другой стороне оврага. Ничего не происходило.
– А давно здесь туман? – вдруг спросил Т-34. – Или я один его вижу?
Туман и правда неестественно быстро поднимался со дна оврага, буквально затапливал его. И в его мутной белизне вдруг начали проступать призрачные контуры моста, без опор висевшего в воздухе.
– Идём. – Тридцатьчетвёртый первым ступил на странное покрытие, не асфальт и не бетон. Впрочем, присматриваться ему определённо не хотелось.
Второй замер в сомнении, не решаясь сделать шаг.
– А он точно меня выдержит?
– А то, что он только что тут появился, тебя не смущает? – поддел рыжий. – Вперёд.
КВ-2 подчинился. Какое-то время они брели, не различая противоположного берега. Все звуки остались там, за белой пеленой, но с каждым шагом тишина буквально начинала давить. Даже Второму не хватало характера храбриться и угрожать разобрать на запчасти непонятных врагов, укравших его брата.
Сначала появился знакомый запах ржавчины и подгнивших цветов, потом из туманной пелены выступили какие-то угловатые конструкции, а под ногами вместо твёрдой поверхности моста оказалась мягкая сырая земля, по щиколотку засыпанная сухими листьями. Почти сразу же туман начал отступать, открывая картину, для описания которой сложно было подобрать слова. Насколько хватало глаз, во все стороны тянулись нагромождения бронетехники, половину из которой Второй и Тридцатьчетвёртый просто не могли опознать – настолько необычно она выглядела. Знакомые силуэты танковых башен, впрочем, тоже встречались, но Т-34 почувствовал: нельзя снижать темп, нельзя позволять этому месту проникать в душу.
– Ищем следы, – скомандовал он. – Нам же сказали: здесь едешь, пока соляра не кончилась, и стреляешь, пока боекомплекта хватит. Земля влажная, гусеницы должны хорошо отпечататься, а в бронированной ипостаси в щель не забьёшься. Надо искать в этом кладбище широкие проходы.
Поиски осложнялись тем, что танки, самоходки и совсем уж непознанные металлические конструкции были навалены как попало: некоторые неведомая сила забросила друг на друга, некоторые валялись кверху гусеницами, как перевёрнутые жуки, где-то башни, пулемётные стволы и пушки сплетались в нечто уродливое, неделимое. Сажа, зачернившая бронированные бока, в клочья разорванный и перекрученный металл, ржавчина – человеку здесь тоже стало бы неуютно, но Тридцатьчетвёртый и Второй чувствовали себя так, будто оказались среди гниющих тел.
– Нашёл! – вдруг выкрикнул Второй, показывая на чёткие следы гусениц. – Совсем свежие, так их и разэтак.
И они побежали, боясь не успеть, боясь, что следы исчезнут, что приведут в тупик. Туман к тому времени практически рассеялся, спрятался в пробоинах и щелях, но солнце так и не появилось, серое низкое небо давило чугунной крышкой.
На миг всё же пришлось остановиться: воздух словно становился вязким, тормозил их, силы таяли.
– Смотри, – прошептал Тридцатьчетвёртый пересохшими губами, дёргая Второго за рукав.
Машина, надёжно замурованная между стен из неопознанных танков, наваленных друг на друга, оказалась человекоподобной. У неё имелись руки, ноги и обтекаемая голова – как опознал Т-34 по расколотому стеклянному колпаку, кабина. Для пилота? Экипажа? Синий цвет брони по большей части выцвел до серого, но на грудной пластине ещё различалась эмблема. Что-то вроде меча и стилизованной розы. Реши громадина разогнуться, ростом наверняка сравнялась бы с двухэтажным домом.
Это не была техника их мира. Более того, обводы замершей машины выглядели настолько чуждыми, что волосы на голове начинали шевелиться, а сердце сжималось.
Они уже развернулись к находке спиной, но тут с плеча великана упал бронированный наплечник, стукнулся в полёте о согнутое колено и почти беззвучно рухнул на мягкую землю.
И вот тогда началось.
Пространство заговорило на разные голоса, зашептало, ввинчиваясь в мозг. Тридцатьчетвёртому показалось, что он начал разбирать слова, и услышанное ему совсем не понравилось. Рядом зло матерился Второй, и, как ни странно, на его километровых загибах было легче сосредоточиться, чтобы избавиться от наваждения.
– Бегом! – не своим голосом рявкнул Т-34, и они вновь понеслись по закоулкам лабиринта гниющей техники.
По ощущениям, теперь они поднимались вверх.
– Мы след просрали! – выкрикнул на бегу Второй. Тридцатьчетвёртый притормозил было, пытаясь разглядеть знакомые отпечатки гусениц, но тяж яростно замотал головой:
– Нет! Сверху разглядеть попробуем.
Чем ближе они подбирались к вершине холма – теперь уже не осталось сомнений в том, что это холм – тем больше просветов появлялось в неровных рядах техники. И тут за ощетинившейся незнакомыми орудиями стеной что-то грохнуло. Кроме командира, стрелять здесь было некому.
Наверное, ни на одну вражескую высоту они не взлетали с такой скоростью. Т-34 подумал, что на плоской вершине когда-то оказались самые первые в этом месте машины: там не осталось ничего, кроме нескольких вросших в землю бронелистов. И ещё отметил для себя, что палой листвы на кладбище столько, что ноги вязнут, а ни одного дерева они так и не увидели.
Он поднес ладонь козырьком к глазам и пытался разглядеть хоть какое-то движение на равнине, раскрашенной в блекнущие маскировочные цвета и все оттенки ржавчины.
Крепко сжатые губы и слезящиеся от напряжения глаза выдавали отчаяние юноши.
Вместо него командира обнаружил Второй.
– Вижу! Живой, мать его! Вот только по кругу ездит.
– Тем лучше. – Теперь Т-34 тоже различал петляющую по лабиринту бронеипостась Первого: танк тыкался вслепую, иногда налетая на мёртвые машины, иногда пробивая себе путь метким выстрелом. – Перехватим.
И они вновь сорвались с места.

Анима, живое воплощение всех боевых машин одной линейки, во многом совершеннее человека. Затягиваются без следа раны, не подтачивает организм старость. А уж выносливость и вовсе ни в какое сравнение не идёт.
Но сейчас два танка выбивались из сил, пытаясь догнать своего товарища.
– Не попасть бы под его выстрел, – пробормотал себе под нос Тридцатьчетвёртый, но Второй его услышал. – Здесь даже восстановиться не успеешь – сожрут.
Кто именно сожрёт, уточнять он не стал.
Т-34 нацелился зайти командиру в борт и запрыгнуть на броню. Конечно, он рисковал, но никаких идей относительно возвращения Первому нормального облика у них не нашлось. Может, хоть так получится достучаться.
Но башня КВ-1 повернулась, снаряд грохнул за их спинами, снеся взрывной волной обоих.
– Первый, по своим шмаляешь! – выкрикнул Второй, отплёвываясь от липкой грязи. – Первый!
Следующий снаряд лёг куда ближе.
– Сколько у него ещё? – проорал КВ-2 на ухо Тридцатьчетвёртому.
– Не знаю, но после боя вряд ли пополнял боекомплект, он же в штаб ездил.
– Тогда должны скоро кончиться, – зло и отчаянно хмыкнул тяж.
А потом вскочил и, петляя, побежал наперерез Первому, словно намереваясь наставить ему синяков на лобовой броне.
Тридцатьчетвёртый даже ахнуть не успел.
Башня развернулась в сторону новой цели, грянул выстрел. КВ-2 каким-то чудом успел залечь. Повезло ещё, что с прицеливанием в этом мире у Первого дела обстояли так же плохо, как и с узнаванием своих.
– Надеюсь, у него есть план, – пробормотал Т-34 севшим голосом. Потом рывком заставил своё тело подняться и тоже побежал к тому, что некогда было его командиром. Пушка у танка только одна, авось от двух целей сразу растеряется. Расчёт оказался верным: Первый, не прерывая движения, начал палить по новой цели, а КВ-2, который больше не падал перед каждым выстрелом в грязь, всё рвался и рвался ему навстречу.
Везло им просто нереально. Повезло, что у Первого не оказалось с собой полного боекомплекта, повезло, что он достаточно долго стрелял по остовам машин, расчищая себе дорогу. В очередной раз рухнув на землю, Тридцатьчетвёртый с удивлением понял, что выстрела не последовало. А командир по-прежнему пёр вперёд, прямо на поднявшегося во весь рост Второго.
– Стой, Первый! – рявкнул он.
Башня с бесполезным теперь орудием обернулась в его сторону, словно танк приглядывался к настырному говорливому препятствию, нежданно-негаданно возникшему на пути, но ход не сбавил.
– Брата-то не задавишь?
Первый продвинулся вперёд ещё на несколько метров. Вытянутая вперёд ладонь Второго упёрлась в его блестевшую от росы броню.
И прошла сквозь неё, а потом ставший призрачным угловатый силуэт просто поглотил КВ-2.
Кажется, Тридцатьчетвёртый никогда в жизни так не кричал.
Танк замер, резко выделяясь на фоне серого неба. Замер и Т-34, в бессильной злости кусая губы. Внезапно обрушившаяся тишина ввинчивалась в уши, сдавливала виски.
Дальше-то что, чёрт возьми? Что?

Второй проваливался в серое ничто, не понимая, где верх, где низ, и существуют ли они ещё. В какой-то момент по ушам ударил странный звук – будто огромный молот опустился на наковальню. И ещё раз. И ещё. Через равные интервалы. Тяж завертел головой, пытаясь определить источник. Серая хмарь рассеялась, оставшись на грани восприятия. Перед ним в пустоте висело огромное сердце из раскалённого металла, заключённое в сеть цепей и шестерёнок, от него тянулись в разные стороны трубки и стальные прутья. Алый цвет понемногу тускнел, бушевавшее внутри пламя гасло, между предыдущим и следующим ударом проходило всё больше времени.
Сердце брата.
Второй потянулся к нему, понимая, что ему даже не от чего оттолкнуться, чтобы прыгнуть, вцепился мёртвой хваткой в гротескную металлическую конструкцию. Сердце было большим, почти в треть его немаленького роста, и, против ожидания, едва тёплым. Второй не знал, замедлилось ли падение, или они в обнимку с сердцем так и летят из ниоткуда в никуда.
Никто из знавших КВ-2 не подозревал в нём умения говорить так. Матершинник, выпивоха, раздолбай, нарушитель дисциплины, он не выглядел способным даже на грубоватую нежность, свойственную большим и сильным парням. Но кого стесняться в серой нереальности?
– Ты ни в чём не виноват. Ты сделал всё, что мог сделать, братишка, хватит себя грызть. Да, многие погибли. Но скольких ты вытащил? Вспомни о них. Вспомни, сколько людей прижималось к твоей броне. Сколько обращалось к тебе, звало ещё одним членом экипажа. Сколько оплакивало машину как друга. Вспоминай.
Ещё один глухой удар.
– Они вернутся благодаря тебе. Они расскажут детям, что ты был их домом, другом, их защитой. Так всё и кончится, брат. Это будет последняя война, потому что люди, мать их за ногу, не сумасшедшие, чтобы повторять такое. И вот тогда мы отдохнём. По-настоящему. Ты веришь?
Металл под пальцами потеплел, а потом подобие реальности разлетелось на обжигающие осколки.
«Не вытянул!»
И тут же, падая в жёсткую траву Кладбища Непрощённых, Второй понял, что ошибается.

Тридцатьчетвёртый мог бы поклясться: такого он не видел никогда и нигде. И, если Конструктор будет к нему милосерден, больше и не увидит. Силуэт танка таял, превращаясь в туман, размывался, как акварельный рисунок. А ещё через миг на земле остались только две лежащие ничком фигуры. Первый в мокрой насквозь и грязной шинели и измученный до полусмерти Второй.
– Встать сможешь? – рванулся к нему Т-34, предположив, что младший тяж сохранил куда больше сил, чем брат.
– Смогу, – жутковато ухмыльнулся Второй. – Я даже бежать смогу, потому что за нас сейчас возьмутся всерьёз, зуб даю. И Первого выносить надо.
Тридцатьчетвёртому не пришлось повторять дважды: он подставил плечо едва пришедшему в себя командиру, тихо бросив сквозь зубы:
– Всё потом, сейчас надо драпать.
С другой стороны Первого подхватил КВ-2.
Они уже успели углубиться в лабиринт искорёженной техники, когда их настиг тысячеголосый металлический лязг. Кладбище Непрощённых не привыкло отдавать свою добычу.
Второй обернулся было, выматерился и посоветовал остальным:
– Не оглядывайтесь.
Желающих возражать не нашлось.

Больше всего опасений им внушал мост. Кто знает, когда он появляется и исчезает. Но обошлось: когда танки, вымотанные и грязные, вывалились из очередного пропахшего гнилью коридора, мост никуда не делся. На том его конце даже виднелась знакомая лесная поляна.
Они вломились в раннее утро, хватая ртами воздух и сразу же рухнув на землю. Тридцатьчетвёртый ещё успел увидеть, как мост медленно тает за их спинами.
– Получилось, – выдохнул Второй. – Конструктора их через назад, да всем полком, получилось же.
– Согласен, – выдавил Т-34. – Но вот их конструктора, пожалуйста, без меня.
Силы смеяться у них ещё остались. Что, в общем, было кстати: до побудки стоило всё-таки вернуться в расположение части.

@темы: пишут, техника - она же живая!

---

То, что должно было уйти на зфб. Косплей.

07.02.2018 в 22:21

Пишет  Торманн де Фокс:

Косплей по "Кладбищу непрощённых"



Название: Перейти границу
Косплееры:
КВ-1 - Комиссар (Павел Бочаров) - друг команды
КВ-2 -  Benedicite!
Т-34 -  Аи Эмерсон
Фотограф:  Catzira.
Эдитор:  .Kaisa. и  Торманн де Фокс
Форма: косплей
Пейринг/Персонажи: КВ-1, КВ-2, Т-34
Категория: джен
Рейтинг: G
Количество фотографий: 35
Примечание: косплей по фанфику "Кладбище непрощённых"

35 фото

1.

2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.

9.

10.

11.

12.

13.

14.

15.

16.

17.

18.

19.

20.

21.

22.

23.

24.

25.

26.

27.

28.

29.

30.

31.

32.

33.

34.

35.



Бонусные фото:

6 фото

@темы: очередная дурацкая идея, где я шлялсо, техника - она же живая!, йа - нащальнег

---

Внезапно кое-что переосмыслила.

19.03.2018 в 08:01

Пишет  Diary best:

Отношение к детским чувствам
Пишет  Сердечно:

Воспитание внимательного отношения к своим чувствам.

Любе 2 года.
Сегодня она вернулась от бабушки и дедушки, у которых она провела все выходные.
Это важный опыт для дочки. Опыт расставания со мной на достаточно продолжительное время, который требует от маленького человека душевного мужества. И я внимательно отношусь к этому процессу.

Я звоню маме и распрашиваю, как Люба вела себя у них в гостях. Мама рассказывает, что Люба тосковала, особенно в субботу вечером, когда надо было ложиться спать. Люба уже лежала на руках у мамы, слушала ее песню перед сном, как вдруг сама тихонько захныкала. Мама сказала, что не дала ей плакать, а быстро отвлекла ее сказками.
Этот инцидент, такой обычной в каждой семье, иллюстрирует причину того, почему ребенок по приезду домой ведет себя как маленькое агрессивное чудовище.
Люба перед сном почувствовала одиночество и грусть. Взрослые человек не всегда может совладать с ощущением одиночества, стараясь его всячески заглушить. Что уж говорить о маленьком ребенке. Конечно, она захотела поплакать, чтобы ее покачали и утешили.
К сожалению, моя мама из тех мам, которые боятся сталкиваться с чувствами и их открытыми проявлениями, поэтому считает, что нельзя позволять ребенку грустить - надо сразу отвлечь.
Но грусть никуда от этого не девается. И чувство одиночества тоже не испарилось. Они все еще внутри,
Все это нереализованное рождает в маленьком человеке громадное напряжение, которое будет потом выплеснуто в агрессивном поведении в более безопасной обстановке, т.е. когда ребенка заберут родители.

Меня не было в момент, когда Люба снова оказалась дома. Я залетаю в квартиру, несколько опоздав на встречу со своим ребенком, но тем не менее получаю от нее крепкое объятие, хотя и без ее обычных долгих прижиманий и ласканий на руках. Она лишь плотно обвивает мою шею руками, крепко держит меня несколько секунд, а потом спрыгивает с рук и зовет играть с ней.
Она еще не переключилась в наши с ней доверительные отношения после поездки. Она злится на меня, что я оставила ее. И тем не менее наша связь достаточно прочная, чтобы не рваться из-за этого. Дочка выражает свою привязанность и любовь, хоть и в урезанном, скупом варианте.
Я не настаиваю. Я понимаю, что мои обнимашки и поцелуи не помогут развеять ее напряжение, которое она привезла от бабушки. Я даю ей время.
Дочка ведет себя не более капризно, чем обычно, но есть моменты, когда я понимаю, что еще не включилась наше безусловное доверие. Например, она бьется коленкой и уже делает шаг, чтобы побежать ко мне за обязательным утешением, но вдруг запинается, останавливается и просто озвучивает "бабах" - ударилась. Она еще не верит, что снова может получить поддержку и принятие любого чувства. Она еще живет по правилам дома бабушки.
Время идет ко сну.

Мы выключаем свет, я укутываю ее в одеяло, укладываю на руках, и она начинает возмущенно кричать и вырываться. Брыкается ногами, сбрасывая с себя одеяло, пытается побежать, требует включить мультфильмы, и снова просит укрыть ее.
Вот оно!
Оказавшись на руках, Люба наконец расслабляется и дает волю чувствам. Теперь, находясь под защитой мамы, можно наконец поплакать.
Главное, что я понимаю, о чем эти слезы. Я озвучиваю:
-Зайчонок, ты плачешь, потому что грустила, что мы с папой оставили тебя у бабушки.
-Да, - завывает Люба и разражается еще более громким плачем.
- Ты злишься на меня, правда?
-Даааа, - и машет рукой, чтобы я положила ее в кроватку. В кроватке она отворачивается от меня, прижимается к плюшевому медведю и горько воет.
- Ты боялась, что мы с папой не вернемся? Что оставим тебя?
Каждый мой вопрос Люба подтверждает отчаянным согласием. Я утешаю ее, глажу по голове, плечам, щечке, по всему, до чего дочка позволяет дотянуться. Говорю, что я тоже скучала. И что это бывает важно - расставаться. И что мы всегда вернемся за ней. И что я люблю ее, несмотря ни на что.
Постепенно рыдания затихают, она протягивает свою руку ко мне и больше не отворачивается от меня. Тихонько шепчет "мама, мама, мама". Я спрашиваю, спеть ли ей песенку. Она соглашается. И засыпает моментально, успокоенная, утешенная и больше не переполненная непонятными, разрывающими чувствами.

Меня поражает, что человек уже в два года обладает таким глубоким эмоциональным спектром. Что Люба, как настоящий боец, держалась все два дня у бабушки, выдавая только "вредное поведение", и только у меня на руках, укутанная в одеяло и в темноте, расплакалась о своем детском, настоящем горе.
Я радуюсь, что могу учить ее проживать свои чувства. Помогаю ей их прожить, а не заталкивать вглубь. Радуюсь, что имею в себе силы встречаться с ее злостью, отчаянием, горем и тоской. То, что эти эмоции испытывает ребенок, не делает их менее невыносимыми, наоборот. Мне кажется, что в таком скромном возрасте эти трудные чувства как раз таки в сто крат острее. И по тому так важно научить ребенка их осознавать и дать возможность безопасно эвакуировать, заботливо принимая малыша в его неподдельном горе.

Свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: о жизни, для мозга

---

Дебил, ну.

@темы: фоновая работа мозга

---

Кошечки, когда ж меня отпустит-то?

Название: без названия
Автор: Торманн де Фокс
Размер: драббл
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечание: Традиционно затык с шапкой, потому указано не всё. Будет желание поправить - пишите.


Гончарный круг останавливался. Необожжённый, ещё мягкий кувшин встал на полке среди такой же посуды. Немолодой мужчина отёр руки, с усилием поднялся. Фартук занял своё место на вешалке, косынка открыла короткий, одной длины со щетиной ёжик седых волос и присоединилась к фартуку.
Завтра придёт человек из Деревни-у-реки, их заказ весь вылеплен, осталось обжечь последние плошки и кувшин, но это можно будет сделать вечером. И огород полить вечером. Надо бы прилечь - что-то он сегодня совсем слаб.
Не по-старчески чётко он прошагал к рукомойнику и стал смывать остатки глины с рук, выдававших в нём человека физического труда. Когда вся глина была смыта, мужчина потянулся за полотенцем, но пошатнулся и привалился к стене.
Головокружение в последнее время стало частым гостем. Земля уходила из-под ног, когда он проводил немало времени, склонясь над грядками, а потом разгибался, иногда после тяжёлой работы на солнце или просто под вечер от усталости. Среди дня, да ещё и дома, в тени такое было впервые, и это не очень хороший признак.
Надо прилечь. В ущелье за слезой неба, как называли здесь камень, из которого делался голубой пигмент для глазури, можно тоже сходить завтра, после того, как с ним рассчитаются за заказ. Но сходить надо обязательно - голубой глазури не хватит на ту огромную ритуальную чашу, что надо доделать псепженцам к их празднику урожая. Псепженцы платили деньгами, это важно. Жаль, нет в этих местах ярко-красного пигмента. Так хотелось сделать что-нибудь красивое для себя!
Одной рукой опираясь на стену, а вторую отставив в сторону для равновесия, он дошёл до кровати. На соломенный матрас он опустился уже наощупь, закрыв глаза для экономии сил. Лоб упёрся в обмазанную глиной прохладную стену, мужчина затих.
Спустя некоторое время головокружение почти прекратилось, но слабость никуда не делась. Беспокойства, которое его поначалу охватило, больше не было, была только отстранённая мысль, что, возможно, это его последний день.
Мужчина нащупал на полочке над кроватью маленькую коробочку, извлёк оттуда мутную от времени пластинку из прозрачной пластмассы. Не открывая глаз, провёл подушечкой большого пальца по неровной поверхности, порывисто вздохнул. Как выглядела эта пластинка, он и так хорошо знал. Под потёртым неровным слоем пластика, нанесённого когда-то в молодости его же рукой, был старательно обрезанный кусочек листовки с портретом человека в чёрной форме на красном фоне. Краски почти сдались под влиянием времени, да и прозрачность пластика оставляла желать лучшего, но ему не надо было видеть, чтобы знать, что у человека на портрете золотисто-рыжие волосы и светло-голубые глаза.
«Простите, сэр, я не сдержал своего обещания прожить достойную жизнь»
Очень жаль, что глупая вера народа из Деревни-у-реки в то, что после смерти все встречаются в загробном мире, всего лишь сказки необразованных дикарей.

Он не расслышал, как во дворе запарковался скутер.
Занавеска на входе метнулась в сторону, и в дом бодро вошла смуглая зеленоглазая женщина лет тридцати.
- Дядя Арчекс, вот я до вас и до... - Она прервалась на полуслове и метнулась к кровати. - Дядя Арчекс?!


Видимых и прощупываемых травм не было. Пульс на шее еле-еле прощупывался, но был, и это главное. Торби положила в нагрудный карман куртки выпавшую из руки мужчины фотографию, подхватила его на руки и покачнулась - весил он, как и положено высокому плечистому человеку, немало.
- Ничего-ничего, - приговаривала она, одной рукой удерживая перед собой старика, другой заводя скутер, - через пять минут будете в медкапсуле, а через пару часов нас уже встретят хорошие мед-дроиды. Что вам продержаться немножко, вы же молодец, вы же крепкий. Я в вас верю.

@темы: очередная дурацкая идея, пишу иногда

---

@темы: о себе, настроение, грусть-печаль, дела Отечества

---

А ведь я сегодня так и не накидался

@темы: хз, куда это отнести

---

Схема старая: сделать плохо, а потом - как было.

16.03.2018 в 17:52

Пишет  =w=:

Ёбаные твари

16.03.2018 в 14:15

Пишет  Вук Задунайский:

Ып?
Группа депутатов Госдумы в пятницу, 16 марта, внесёт на рассмотрение нижней палаты парламента законопроект об отмене Единого государственного экзамена (ЕГЭ). Об этом RT сообщил зампред комитета ГД по образованию и науке, соавтор инициативы Борис Чернышов.
«Суть законопроекта сводится к тому, чтобы отменить надоевший ученикам и родителям ЕГЭ, который направлен не на получение знаний, а на «дрессировку» по определённому набору заданий. Предлагается возвращение к традиционному экзамену. Это позволит улучшить процесс обучения и сделать так, чтобы в финальных классах дети не готовились к ЕГЭ, а спокойно учились и потом поступали в вузы», — сказал Чернышов.

(с) russian.rt.com/russia/news/492370-zakonoproekt-...

@темы: дела Отечества

---

Насмотрелся с утра красивых высокорейтинговых картинок, потом в силу обстоятельств пошёл читать про сложные знаки препинания в русском языке - оч интересные моменты с примерами. И смутило меня, что про пунктуацию читаю всё с тем же восхищённым настроением. Вот и гадай - то ли не отпустило, то ли старый беззубый граммарнаци вспомнил молодость и почуял, что есть ещё запятые в пороховницах.

@темы: о себе